Прославился благодаря сожжению, мог не стать столицей, героя и метро получил с боем. 10 фактов из истории Минска к его дню

08.09.2023 в 23:14 5215 Обновлено: 03.10.2023

А вы знали?

Фото: БелТА

Минчане, если вы, закопавшись в бумагах и компьютерных графиках, забыли посмотреть в календарь, напоминаем: нас ждет уикэнд, который бывает раз в году. Да, самая вторая суббота сентября, ставшая для Минска Днем города. И самое время узнать о нем что-то новое или вспомнить хорошо забытое старое. Готовы к путешествию по истории?

Рождение благодаря сожжению

На самом деле, говорить о дне рождения Минска можно лишь условно. В 2023-м ему точно исполняется больше официальных 956 лет, а сентябрь к началу отсчета не имеет никакого отношения. Почему так произошло?

Сведения о точной дате основания старых городов сохраняются не так уж и часто. Один из счастливчиков, к примеру, Санкт-Петербург: известен даже день, когда по приказу Петра I заложили крепость, давшую начало будущей российской столице.

Полоцку – самому древнему белорусскому городу – повезло меньше. Датой его основания считается 862 год, когда он был упомянут в Лаврентьевской летописи, но раскопки свидетельствует, что первые поселения здесь возникли как минимум VIII веке. История с Минском куда более драматичная: свой день рождения столица получила благодаря... смерти.

Картина «Битва на Немиге» Михаила Филипповича

Впервые Минск упоминается в Повести временных лет под 1067 годом. Тогда сыновья киевского князя Ярослава Мудрого подошли к стенам города, подчинявшегося Полоцку, где правил Всеслав Брячиславович (тот самый Всеслав Чародей). Вече отказалось сдать будущую белорусскую столицу – тогда ее попросту сожгли. Всеслав Чародей подошел на помощь поздно, но бой завязался. Войска семь дней стояли лицом к лицу на противоположных берегах Немиги, а 3 марта началась кровавая битва, названная в честь реки. Это и стало началом летописной истории Минска.

3 июля город брала не только Красная Армия

День независимости Беларуси отмечают 3 июля – по дате освобождения Минска от нацистов в 1944-м. Почти за 300 лет до этого из города тоже изгнали захватчиков, а война была не менее кровавой.

В 1654 году в Речь Посполитую, в состав которой тогда входили белорусские земли, вторглись войска российского царя Алексея Михайловича. Официальными целями войны стали возвращение Москвой земель, утерянных в Смутное время (в начале XVII века) и помощь запорожским казакам Богдана Хмельницкого.

Общее государство ВКЛ и Польши к тому времени ослабило восстание казаков, а помимо России поживиться хотела и Швеция, которая начала свою войну годом позже. В итоге к концу 1655-го территория Беларуси оказалась занятой российскими и шведскими войсками.

Минск пал 3 июля. Его укрепления были в плохом состоянии – защитникам пришлось сражаться в открытом поле. После жестокого боя на подступах к городу решительного перевеса не достигла ни одна из сторон, но войска ВКЛ отступили на запад.

Древний Минск на картине Язэпа Дроздовича

К концу десятилетия в войне произошел поворот. Россия схлестнулась со Швецией, что позволило усилиться Речи Посполитой. Изгнав шведов, конфедерация 3 мая 1660 года заключила с ними мир – освободившиеся войска бросили против российских. Царская армия постепенно начала терять территорию ВКЛ: Минск пал 3 июля – его вернули ровно через пять лет.

Война формально завершилась в январе 1667 года подписанием 13-летнего Андрусовского перемирия. Россия получила Смоленск и часть Украины. В белорусской историографии это противостояние часто называют Кровавым потопом: население ВКЛ сократилось почти вдвое – 3,86 млн человек до 1,99 млн (48,4%). Если говорить о Минске, из довоенных 181 тыс жителей повета в живых после войны остались лишь 67 тыс: город и его окрестности потеряли 62,9% людей.

Белорусы в городе не были главными

После трех разделов Речи Посполитой в конце XVIII века Минск, как и вся Беларусь, оказался под властью Российской империи. В 1897 в государстве впервые решили организовать перепись его жителей.

Население Минска даже по меркам того времени едва ли свидетельствовало о солидном статусе: 91,5 тыс человек. Это сопоставимо с Самарой и Нижним Новгородом (90,1 тыс), а также Николаевом (92 тыс) и гораздо меньше Харькова (174 тыс), Вильни (159 тыс) и Риги (256 тыс), не говоря уже о Москве и Санкт-Петербурге. В 2023-м в Партизанском районе, самом маленьком в городе, живут 94 тысячи человек.

Тем не менее среди городов современной Беларуси Минск был явным лидером. Объяснялись такие скромные показатели просто: 82% людей на этой территории жили в сельской местности. Городской бум случился гораздо позже.

А Минск к концу XIX века принадлежал отнюдь не белорусам – их насчитали всего 8,1 тыс (8,9% от всех жителей). Здесь главенствовали евреи (46,5 тыс, или 51,14%), а также русские (23,2 тыс – 25,51%) и поляки (10,3 – 11,4%). Такая картина была типичной для белорусских городов того времени – удивляться ей не стоит.

Этнические белорусы все еще жили в деревнях. Они составляли большинство на всей территории страны, но проигрывали в городах. Также национальное движение только начинало зарождаться – самосознания у многих не было. Помимо этого белорусы часто причисляли себя к полякам или русским по вероисповеданию – католическому или православному.

Город могли отдать Польше

Уже на следующей неделе белорусы увидят фильм «На другом берегу», повествующий о жизни в Западной Беларуси в 1921-1939 годах. Граница между Польшей и БССР после Рижского мира проходила всего в 30 километрах на запад от Минска. Когда в следующий раз поедете в Молодечно, не забудьте присмотреться к станции «Беларусь»: она была крайней на советской стороне.

Но этой границы могло и не быть: полякам едва не досталась вся Беларусь. И дело не в их имперских аппетитах. По условиям Рижского мира Польше досталась и Западная Украина. А ее Советская Россия отдавать не хотела: голод набирал обороты – такие плодородные земли на вес золота.

Ради этого вождь партии большевиков Владимир Ленин был готов уступить Беларусь. Правительство Советской России предложило бывшему противнику забрать почти всю белорусскую территорию вместе с Минщиной, но на переговорах представитель Национальной демократии Польши Станислав Грабский от жирного подарка отказался. И причина довольно прагматичная: в Варшаве опасались трудностей с полонизацией православного населения Восточной Беларуси. Зачем кормить волка, который в лес смотрит?

Рижский мир подписали 18 марта 1921 года. Минск остался в составе БССР, в которой тогда было всего лишь шесть неполных уездов: Бобруйский, Борисовский, Игуменский, Мозырский, Минский и Слуцкий. Больше отдавать город кому-либо уже не хотели.

Мог не стать столицей

Минск был далеко не самым очевидным кандидатом на статус столицы. До Первой мировой центр белорусского национального движения находился в Вильне, которая и жителей тогда насчитывала больше. Но боевые действия разделили Беларусь линией фронта – и точки притяжения изменились.

Важным событием в истории развития белорусского национального движения стал I Всебелорусский съезд (конгресс) в Минске 5 декабря 1917-го. Однако еще за пару месяцев до этого существовали планы провести его в Могилеве, которому собрание наверняка помогло бы укрепить статус. Впрочем, мероприятие в итоге все равно разогнали большевики.

Независимость БНР объявили в оккупированном кайзеровской Германией Минске. А вот Манифест о создании Социалистической Советской Республики Беларусь обнародовали в Смоленске, что дало повод называть его одной из белорусских столиц. На самом же деле правительство нового государственного образования при первой возможности переехало в Минск, где позже приняли Конституцию республики и объявили о выходе из состава РСФСР. Здесь же 31 июля 1920 года провозгласили самостоятельность БССР.

В послевоенные годы за Минском закрепился столичный статус, но близость польской границы заставила задуматься о передаче его Могилеву. В 1937-м ЦК Компартии Беларуси и правительство республики отправили в Москву докладную записку, в которой просили об этом советского вождя Иосифа Сталина и главу Совета народных комиссаров Вячеслава Молотова. Им писали, что Минск слабо связан с городами СССР и районами БССР, а у Могилева есть большие перспективы для дальнейшего развития.

И город начали готовить к принятию решения. Совнарком республики постановил реконструировать Могилев, назвав его административно-политическим центром Беларуси, куда должны переехать БГУ и Академия наук. А архитектор минского Дома правительства Иосиф Лангбард спроектировал здесь здание-близнец – Дом советов.

Планы так и не воплотились в жизнь. В 1939-м Беларусь воссоединилась, а граница отодвинусь на запад – смысл в новой столице потерялся. И все же Минск ненадолго лишился столичного статуса в 1943-м: Гомель стал первым областным центром, освобожденным от немцев, и 24 декабря принял на себя эту ношу. Но через семь месяцев передал звание его законному владельцу.

В 1991-м едва не вернул историческое название

Историки предполагют, что название Минска пошло от реки Менка, которая была притоком Птичи. В первые столетия существования города популярными названиями были Меньск, Менеск і Менск. Однаго после создания конфедерации ВКЛ и Польши по мере полонизации все больше распространялись вариации с «и» вместо «е».

Но «Менск» никуда не исчез – и в БССР на белорусском языке вошел в норму именно этот вариант. Изменить его решили незадолго до Второй мировой: 29 июля 1939-го Верховный Совет проголосовал за смену белорусскоязычного названия на «Мінск».

И именно этот орган мог вернуть «Менск». Через 10 дней после провозглашения независимости Беларуси, 5 сентября 1991-го, Минский городской совет депутатов предложил Верховному Совету БССР рассмотреть вопрос о возвращении названия. Парламентарии включили его в повестку дня, но для положительного решения не хватило голосов: 129 при необходимых 174.

Поздно стал героем

Звание «Город-Герой» для нас уже давно привычное, но Минск его получил с боем: 10-м среди 12 городов и Брестской крепости и лишь спустя 9 лет после его первого присвоения. Почему так вышло?

Впервые идею присвоения Минску геройского звания выдвинули в 1945 году – всего через месяц после капитуляции Германии. Горисполком и облисполком вместе с горкомом и обкомом партии обратились в правительство и ЦК Компартии республики с просьбой походатайствовать об этом перед союзными вождями. Мотивировали необходимость «выдающимся участием в организации и развитии партизанского движения в БССР». Это главная военная заслуга, которой могли бравировать минчане.

Минск не мог похвастаться героической обороной после нападения Германии на СССР. Город заняли уже 28 июня. Части Красной Армии не смогли закрепиться на линии Сталина – это была единственная надежда на успех защиты столицы. А к тому времени западнобелорусская группировка войск уже попала в грандиозное окружение.

По одной из версий, именно неудачная оборона отсрочила геройскую звезду Минска. Но была и другая проблема. Во время войны нацисты успешно дискредитировали минское сопротивление. Арестовав более 400 его членов, немцы получили данные, благодаря которым опорочили руководителя подпольного горкома Ивана Ковалева, Вячеслава Никифорова, Константина Хмелевского и других.

Фото: БелТА

Партизанским отрядам разослали радиограммы от «достоверных источников», которые утверждали, что массовые аресты случились из-за сотрудничества с оккупантами подпольщика по прозвищу Невский. Все знали, что им был находившийся на свободе Ковалев. На него повесили клеймо предателя, которое не смогла смыть даже смерть от рук гитлеровцев: мужчину сожгли в Тростенце в 1943-м. Реабилитировали его лишь в 1990-м.

Эта история очернила подполье. Отбелить его пытались подвигом Елены Мазаник, Марии Осиповой и Надежды Троян, организовавших убивство гауляйтера Беларуси Вильгельма Кубе в собственной постели, и взрывом в минском городском театре. Но в Москве утверждали: этим руководили мы – независимое белорусское сопротивление себя дискредитировало.

Общественное мнение меняли десятки лет. О подвигах минского подполья писали книги, снимали фильмы, рассказывали прессе. Прорывом стала повесть «1100 дней» собкора газеты «Известия» в белорусской столице Николая Матуковского, написанная по договоренности с руководителем Компартии БССР Петром Машеровым. Произведение вышло в трех номерах газеты с тиражом каждого в 9,5 млн экземпляров.

После выхода «1100 дней» редакцию «Известий» и ЦК КПСС завалили письмами читателей с требованиями дать Минску золотую звезду. Звание все-таки присвоили 26 июня 1974 года – за несколько дней до 30-летия освобождения города.

Город отстраивали пленные немцы

Миф о разрушенном Минске в народе живет до сих пор. Город действительно серьезно пострадал от войны, но разговоры о полном уничтожении – сильное преувеличение. Наибольшие разрушения белорусской столице принесла немецкая бомбежка 24 июня 1941 года. В тот день налеты начались с самого утра и продолжались до 9 вечера, прерываясь максимум на полчаса. Позже Минск бобмили и немецкие, и советские самолеты, но таких авиаударов уже не было.

Советские историки оценивали разрушения города в 85%. Однако число, похоже, завышено. Уже 11 июля 1944-го обстановку в Минске описал нарком внутренних дел СССР Лаврентий Берия. Свое спецсообщение под грифом «Совершенно секретно» он направил Сталину, а также его правой и левой рукам – наркому иностранных дел Молотову и кандидату в Политбюро ЦК Георгию Маленкову.

«Разрушены здания: Академии Наук, Дома Красной Армии, политехнического института, Дома специалистов, Госбанка, почты телеграфа, кинотеатра «Красная Звезда» и ряд других, – писал Берия. – Всего разрушено более 65% жилого фонда города.<…> В результате налета вражеской авиации разрушено несколько жилых строений, повреждены проездные пути центральных улиц», – оценивался ущерб.

Советские танки входят в Минск 3 июля 1944-го. Фото: БелТА

Через год минские власти и коммунисты в обращении, в котором просили признать город героем, были более пессиместичны – 80%. Для сравнения: ущерб в Могилеве и Волковыске Берия в аналогичных докладах оценил в 70%. Вскоре после возвращения в белорусскую столицу советские власти занялись ее восстановлением. Для этого создали отдельное управление. Уже 3 октября 1944 секретарь ЦК Компартии республики Пантелеймон Пономаренко требовал от всех районов отправить в «варварски разрушенный» Минск бригады строителей. Не прошло и недели, как в воскресенье, 8 октября, более 30 тысяч минчан вышли на работы по уборке города.

По воспоминаниям Пономаренко, существовали планы построить новый Минск вокруг руин. От них якобы окончательно отказались после беседы руководителя БССР со Сталиным 15 июля 1945 года. Советский вождь вышел на перрон вокзала во время остановки по дороге на Потсдамскую конференцию. Тогда они и решили, что городу нужны несколько предприятий крупной промышленности, вокруг которых создадут жилой фонд.

Режиссер и писатель Олег Белоусов в книге «Это мой город» предположил, что у Сталина попросту выцыганили ресурсы.

«Иосиф Виссарионович вышел размять ноги на Минском вокзале, и кто-то из тогдашних минских начальников – выколачивая, как это всегда при советской власти было принято, фонды на рабсилу, стройматериалы и т.д. и т.п., – указывая на коробки сгоревших домов в начале Кирова и Ленинградской, пожаловался на тотальные разрушения и попросил под эти несуществующие тотальные разрушения фонды «с запасом». Обратите внимание: именно эти дома на Кирова и Ленинградской стоят, как и стояли до войны. Зато две привокзальные башни, чтобы на всякий случай закрыть перспективу и подтвердить законность получения фондов, немцы-военнопленные построили.

Сталин вовсе не был вислоухим и скорее всего знал, что разрушений послевоенных в Минске никак не больше 30 процентов. Однако выделил и военнопленных, и зэков, и специалистов полной мерой, твердо зная, что под выделенные фонды всяческие специалисты в погонах носом землю будут рыть, и если что останется неосвоенным, то взорвут целое, на его месте построят новое, но сталинский дебет с кредитом сведут», – заключил Белоусов.

О точном содержании беседы Сталина и Пономаренко остается лишь гадать либо принимать за чистую монету слова последнего. Но уже через два месяца, в конце сентября 1945-го, существовал проект постановления советского правительства по помощи в восстановлении Минска, а глава БССР писал к нему предложения. И среди прочего он просил выделить на работы 8 тысяч военнопленных.

Однако, скорее всего, к тому времени отправить немцев на строительство белорусской столицы уже разрешили. Еще в августе 1945-го управление НКВД БССР собрало сведения о специальностях военнопленных в своих лагерях. Вероятно, делали это не из праздного любопытства. Тем более в перечне были исключительно рабочие профессии: сведения о представителях сферы услуг (учителях, медиках, таксистах, лавочниках) или сельчанах в сводную таблицу попросту не включили.

По данным историков, в БССР содержали свыше 80 тысяч военнопленных, среди которых было около 70 тыс немцев. Их исправно кормили, чему в голодной послевоенной республике можно было позавидовать, и они даже получали зарплату. Именно бывшие гитлеровцы построили Ворота города. Свой вклад они внесли в Коммунистическую и Плеханова, здания КГБ, Минобороны, ГУМа и другие сооружения.

Минчане в один голос вспоминают, что пленные мастерили игрушки для детей, за что получали еду или деньги от них или сердобольных мамочек. Белорусы побежденных врагов не боялись и от общения с ними не отказывались. Но работать с ними нравилось не всем. У Якуба Коласа впечатления остались смешанные.

«Вось я ўсё лета клапаціўся, каб зрабіць прыбудоўку і гараж. Зараз гэтыя работы і вядуцца. Нагналі цэлы двор немцаў, а яны робяць як мокрае гарыць. Спалілі палавіну маіх дроў, а работа пасоўваецца марудна», – жаловался классик.

Согласно историографии, послевоенное восстановление Беларуси закончилось в 1953-1954 годах. Пленные немцы покинули территорию республики еще раньше – в 1951-м.

Ради метро обманули Москву

Послевоенный Минск стремительно разрастался. В 1939-м столица насчитывала почти 239 тыс жителей. Через несколько дней после изгнания немцев из города их осталось всего 103 тыс. Это не помешало Пономаренко уже в 1945-м поставить в генеральном плане развития столицы амбициозную цель – 600 тысяч минчан.

Послевоенное строительство и крупные заводы магнитом притягвали жителей из всех уголовков БССР. Немало приезжало и русских. В итоге за первые 15 лет после освобождения от немцев население города выросло почти в пять раз: перепись 1959 года зафиксировала 509,6 тыс человек. Столица приросла и новыми районами: одним из них стал «Восток», основанный в 1966 году.

Большой город требовал и транспортных подходов. Уже в 1945-м Пономаренко заговорил о необходимости троллейбусов и запросил на это добро у Москвы. Его дали – сеть появилась в 1952-м, чтобы спустя несколько десятилетий стать самой большой в мире. Но этого явно не хватало. К середине 1970-х минчане познакомились с пробками, то и дело возникавшими на Ленинском проспекте (сейчас проспект Независимости).

Советский Союз уже начал знакомиться с метро. В Москве оно появилось еще до войны (в 1935-м), после – в Ленинграде (1955) и Киеве (1960), а за ними постепенно подтягивались и другие. Существует легенда, что в СССР было негласное правило: строить подземку можно только в городах-миллионниках. Документальных подтверждений этому нет, тем не менее в меньших советских населенных пунктах такой транспорт так и не появился. Исключением едва не стала Рига, но там поезда под землей не пошли из-за протестов.

Минск по переписи-1970 насчитывал только 917 тысяч жителей и до миллионника не дотягивал. Есть версии, что метро откладывалось из-за холодных отношений генсека ЦК КПСС Леонида Брежнева с Петром Машеровым. Также в Союзе не могли отвлекаться на вторую подземку, пока одна строилась в Баку. Но все же, по словам первого премьера независимой Беларуси Вячеслава Кебича, заминка с численностью была. Ее власти Минска уничтожили старым-добрым методом.

«Мы решили прописать временно проживающих в городе, которые, к примеру, приехали в Минск на непостоянную работу. И все это взяли в статистику. Таким образом, вымышленные данные – будем говорить это прямо – достигли, если не ошибаюсь, 1 миллионна и 20 тысяч человек. Это дало нам право обращаться в Министерство транспорта СССР за разрешением на строительство метро», – вспоминал Кебич.

По словам чиновника, для положительного решения вопроса в Москву привезли копченые колбасы, конфеты от «Коммунарки» и «Беловежскую» водку. В итоге добро получили. План строительства восмистанционной линии – от «Московской» до «Института культуры» – правительство СССР одобрило 4 февраля 1977 года. В том же году, 16 июня, заложили первую сваю в основание станции «Парк Челюскинцев». Открыть первую очередь планировали в мае 1985-го – к сорокалетию победы в войне.

За небывалой стройкой с энтузиазмом следила вся республика. Но метро еще пришлось бороться за свое существование. В Москве прослышали о манипуляциях, с помощью которых Минск стал миллионником, и решили, что проект подземки нерентабельный. В 1980-м строительство едва не заморозили. Котлован к тому времени уже дошел до «Октябрьской».

Фото: БелТА

И тогда в Москву снова поехали с подарками, но не только с ними. Фотокорреспонденту Петру Костроме поручили сфотографировать масштабы строительства. Снимки отвезли в союзную столицу. Там решили, что легче выделить деньги и закончить стройку, чем законсервировать ее, а после возобновить. Работы продолжились.

Метростроевцы преодолели много сложностей. Самая известная из них – прокладка тоннеля в районе Свислочи. Тогда пришлось строить дамбу и пропускать реку по трубам. На «Институте культуры» нашли подземный склад боеприпасов, на «Площади Победы» едва не повредили легендарный монумент. Но, несмотря на трудности, подземку сдали на год раньше запланированного. Первый поезд по ней прошел 29 июня 1984 года. Дату невольно приурочили не к юбилею победы, а к 40-летию освобождения Минска.

Город принимал Олимпиаду

Крайняя реконструкция стадиона «Динамо» сохранила несколько важных элементов арены. Остались входные арки, основание трибун, галерея со сторы Ульяновской, композиция «Бег». Но нас интересует чаша олимпийского огня. Она появилась на арене не просто так.

В 1974 году МОК выбрал столицей летней Олимпиады-1980 Москву. Среди видов спорта на Играх есть и футбол, а турнир по нему, как правило, проходит в разных городах. В этот раз одним из четырех наряду с Москвой, Ленинградом и Киевом стал Минск. Он принял шесть матчей группового этапа и четвертьфинал.

К Играм столицу да и саму республику украшали не хуже елки. Построили гостиницу «Планета», реконструировали другие гостиницы, рестораны, почтамт и иные популярные места. Город усилил темпы избавления от частного сектора: минчане лишались старых домов, но при этом переезжали в новые высотки. Из трассы M1 сделали скоростную магистраль с отличным покрытием.

Стадион «Динамо» обновили – его вместимость благодаря новой «трибуне-козырьку» достигла 50 тысяч зрителей. Привели в порядок и динамовскую базу в Стайках, где предстояло жить спортсменам.

Перед Играми Минск лишили представительниц одной древнейшей профессии. Дабы они не мозолили глаза иностранцам, проблему решили просто: женщин во время Олимпиады держали в плацкартном вагоне на запасном пути в Минской области.

Звезд мирового футбола Минск не увидел: сборные здесь играли скромные. В четырех из семи матчей, принятых стадионом Динамо» выступала команда Югославии. И для нее он стал счастливым. Балканцы не уступили ни в одной из четырех встреч, закончив их тремя победами и ничьей, и дошли до полуфинала. Но, лишившись магии минской арены, успехов на турнире больше не знали.

С середины июля до начала августа 1980-го в Минске зафиксировали 7939 иностранных туристов, 1100 из которых были британцами. По нынешним меркам цифры, вероятно, не такие уж и внушительные, но для не самого большого города полузакрытого Советского Союза это действительно было популярностью, которую принесла первая, но, возможно, не единственная для него Олимпиада. Мечтать ведь не вредно.